Просыпаясь, она сладко улыбнулась. Взглянула на меня с такой нежностью, что защемило сердце.

– Уже уходишь?

– Пора, – я наклонился коротко поцеловать её в щечку, но в последний момент она ловко поймала мои губы своими.

Поцелуй вышел долгим. Потом она прошептала:

– Когда вернёшься?

– Не знаю, – так же шепотом ответил я, заглядывая в бездну её карих глаз. – Но вернусь обязательно.

– Я буду ждать тебя. Приходи.

На улице было холодно. Всю ночь напролёт лил дождь, прекратившийся лишь под утро, и тяжёлые капли всё ещё срывались с пожелтевших листьев и с крыш домов. Лужи на асфальте навевали мысли о промокших ботинках и забрызганных брюках.

Марина, Марина. Зря ты любишь меня, Марина. Уеду я скоро отсюда, и всё останется в прошлом. Может, ты ещё долго будешь вспоминать меня. Может, и нет – тогда я буду искренне рад.

А я сам? Да что я… Трудно будет бросить тебя. Но я должен это сделать. Прости…

Снова начал накрапывать дождик. Моя лёгкая курточка лишь частично спасала от непогоды, и я ежился, тщетно пытаясь согреться. Да, не по сезону я оделся. Но ведь ещё вчера был такой великолепный день – наверное, последний день бабьего лета. Господи, как летит время!

Позади послышалось шуршание шин. Старенький форд остановился у тротуара.

– Подвезти куда? – окликнул меня водитель, высунувшись из окна.

Я развёл руками:

– Извини, дружище, у меня с собой ни копейки.

– Да садись, чего там, – ворчливо пригласил он. – Промокнешь ведь. Кто ж в такую погоду без зонта из дому выходит.

Не из дому, добрый человек. Нет у меня дома. Но ты не поймёшь, так что не стоит беспокоить тебя глупыми комментариями.

– Спасибо, – поблагодарил я, усаживаясь на сидение рядом с ним.

– Куда тебе?

– До Школовки довезёшь?

– Чего ж не довезти. По пути ведь.

В машине было тепло. Тихо работал мотор, и под его равномерное бормотание тянуло в сон. Я и сам не заметил, как задремал.

Сон пришёл тревожный. Я куда-то бежал, подгоняемый стремлением успеть, а тело всё больше слабело и едва меня слушалось. Осознав, что уже не успеваю, я бессильно взвыл. Но даже вой получился беззвучным…

Проснулся я в холодном поту и несколько секунд приходил в себя. Щётки неторопливо убирали с лобового стекла капли. Водитель смотрел вперёд – на дорогу. Вода еле слышно шелестела по корпусу машины. Вся обстановка носила на себе отпечаток покоя и безмятежности, и оставалось лишь удивляться, откуда такой сон.

Я не удивлялся. Уже привык за семь с лишним сотен лет.

Мало что изменилось. Вот только то, что раньше казалось благословением, теперь всё больше стало походить на проклятие. Я предаю любимых людей. Я обречён на скитания без цели. Я не властен над своей судьбой – и даже над своей жизнью. Кажется, мне предстоит жить вечно.

Такова цена.

Я повторял эту фразу каждый раз, когда мне становилось действительно плохо. Но внутренний голос ехидно спрашивал: «Цена чего?». И я не мог ответить. Лишь всплывал в памяти тот момент, когда это всё началось.

…В наступившей тишине его слова зазвучали с особой торжественностью:

– Вы, здесь собравшиеся, должны помнить: вы лучшие из лучших. И я привёл вас в этот зал, чтобы открыть величайшую тайну человечества.

Он поднял левую руку, и мы увидели книгу. Тишина стала звенящей. Наконец он продолжил:

– Эта книга – ключ ко Второму Пришествию. А потому помните: вы обязаны любой ценой сохранить её целой и неприкосновенной. Ни один из непосвящённых не должен увидеть её. Пусть это станет для вас законом.

Он снова выдержал паузу.

– Теперь вы все – братья по тайне. Я в вас верю. А значит, эта книга – ваша.

Затем вспыхнуло ослепительное свечение, и он исчез…

А мы пронесли Книгу через семь веков.

Часто мы задавались вопросом: почему именно нам выпала такая честь? Да, каждый из нас чем-то выделялся среди остальных – силой ли, ловкостью ли, умом… Но разве сила делает достойным?

Ответа не было.

Шли годы. Один за другим погибали братья, но Книга оставалась с нами. Постепенно развеялись остатки экстаза от созерцания Посланника, и теперь лишь горечь украшала наши дни. Наша тайна изолировала нас от потока жизни. Наверное, мы были одинокими.

Насколько же более одинок я сейчас – когда остался единственным из братьев!

Неужели Книга способна нести только страдания?

– Где тебя высаживать? – поинтересовался водитель.

Я рассеянно огляделся. Вокруг уже серели намокшие от дождя многоэтажки Школовки.

– Да прямо здесь. Большое спасибо!

– Право, не за что.

Я вышел под дождь, а форд покатил своей дорогой. Глядя ему вслед, я немного завидовал водителю. Дома его ждёт семья: ласковая жена и двое ребятишек. С ними он счастливо проживёт ещё три десятка лет, потом отправится на покой. Он не будет веками скитаться по чужим и ставшим чужими землям, каждую ночь просыпаясь от кошмара. Он не узнает, что такое Книга.

В квартире гулял ветерок: вчера, уходя, я забыл закрыть окна. Пустынно и холодно – удел временного пристанища. Разбросанные то тут, то там бумаги, слегка мерцающий экран компьютера на столе. Беспорядок на кухне.

Не обращая на это всё внимания, я выдвинул ящик стола и бережно достал Книгу. Она была всё такой же, как и семьсот лет назад. Впрочем, как и я.

По рукам заструилось тепло.

«Ты долго отсутствовал».

– Я не могу всё своё время уделять тебе.

«Но это твой долг!»

– Знаю. И всё же я человек. Не нужно путать меня с ангелом.

«Ты оправдываешь свои пороки?»

– Нет. Просто по-другому не умею.

Книга немного помолчала. Я уже подумал было, что на сегодня разговор закончен. Но вдруг она заговорила снова:

«Мы должны покинуть этот город».

Хотя я и был готов услышать эту фразу в любое время, моё сердце всё же дало сбой. Страшась ответа, я спросил:

– Когда?

«Сегодня. Прямо сейчас. Мы направимся на север».

– Нет!

«Что?»

Мой голос мне не повиновался, но я всё же нашёл силы, чтобы повторить:

– Я сказал «нет!».

«Ты обязан это сделать!»

Сознание начало тускнеть. Уже не понимая, что делаю, я взял Книгу, сунул её за пазуху и шагнул к выходу.

И тут же остановился.

– Нет!

Каким-то образом мне удалось сбросить пелену чужой воли со своего разума. Я вытащил Книгу и положил её на место.

– Позже. И больше не принуждай меня. Я этого не люблю.

Оказавшись на улице, я облегчённо вздохнул. Борьба с Книгой отнимала много сил. Теперь даже промозглая погода не чувствовалась так остро.

Но я сделал то, о чём раньше боялся даже подумать! Я противопоставил себя Книге! И победил! Впервые за всё время!

Эта святотатственная мысль не давала мне покоя. Понимая, что всё равно никуда мне от Книги не деться, я тем не менее был почти рад. Быть может, это какой-то знак свыше? Может, приходит конец моим скитаниям? Может, теперь я сам смогу определять, как мне хранить Книгу?

Я опять спешил к Марине. В этом было что-то иррациональное, но я хотел попрощаться. Ради этого я и боролся с Книгой, ради этого добился отсрочки. Ведь я обещал вернуться!

Но удача отвернулась от меня. Её дом был пуст.

Ушла. И я не имел ни малейшего представления, куда.

Присев на мокрую скамейку, я стал ждать.

Время текло неспешно, но века научили меня терпению. Дождь успел промочить насквозь всю мою одежду, однако я уже не чувствовал холода. Мне было всё равно.

Так я прождал весь день. Когда начало темнеть, я забеспокоился. Марина уже должна была прийти. Она всегда в такое время дома.

И вдруг мне в голову пришла ужасная мысль. Марина могла зайти ко мне!

То есть, она действительно могла попасть в квартиру! И увидеть Книгу!

Я не подумал об этом раньше просто потому, что моё жилище надёжно закрыто от посторонних. Вор может отпереть любой замок, но никакой вор не справится с моим заклинанием. Даже если дверь будет открыта настежь, в мою квартиру не пройдёт никто кроме меня.

И кроме Марины.

Кляня себя за глупость, я вскочил и бросился бежать.

Когда-то я по просьбе Марины привёл её показать, где я живу. Именно тогда же мне пришлось изменить заклинание, чтобы оно её пропустило. За Книгу я не беспокоился: ведь я был там.

Но потом я не восстановил заклинание в прежнем виде. Смесь забывчивости и самонадеянности… А замками я давным-давно не пользовался.

Я ворвался в подъезд, оставляя дорожку капель, стекающих с одежды. Перепрыгивая через несколько ступенек, добежал до своей площадки. Открыл дверь в квартиру…

И понял, что опоздал.

Книга рассказывала:

«В 1631 году он получил тяжелое ранение во время стычки с индейцами. Тогда братья думали, что он уже не выкарабкается, но они его недооценили…».

Всего несколько шагов до комнаты…

Марина сидела за столом. В её руках была Книга.

Она обернулась на шум. Увидела моё лицо. В глазах её отразилась смесь испуга и понимания.

Она не должна была брать Книгу!

Труднее всего бороться с рефлексами, выработанными веками. Я ещё ничего не успел подумать, а руки уже сами рванулись вперёд.

Вскрик, потом хруст ломающихся позвонков. И пустота.

Бессмысленно я смотрел на тело, обмякшее в кресле. Потом перевёл взгляд на Книгу.

«Ты поступил правильно».

Постепенно весь ужас того, что я совершил, стал доходить до меня.

– Нет!

Я склонился над Мариной. Её шея была вывернута под невероятным углом. Было безумием пробовать пульс, но я сделал это. И едва не взвыл, когда понял, что сердце не бьется.

«Такова цена».

– Цена чего?

«Нужно уходить».

Я со злостью отшвырнул Книгу, затем осторожно взял Марину на руки и перенёс её на кровать. Аккуратно положил голову так, что теперь могло показаться, будто она просто отдыхает…если бы не предсмертный испуг, застывший на лице. По моим щекам катились слёзы.

– Я не могу платить такую цену, – пробормотал я.

«Ты уже сделал это».

– Вопреки своей воле. Скажи, ты специально это подстроила? Чтобы вынудить меня уйти сегодня?

«Не тебе меня судить».

– Но я могу сделать…

Поражённый внезапным озарением, я не договорил, а закрыл глаза и начал быстро создавать новое заклинание. Пустые слова постепенно сплетались в упругую паутину, наполняющуюся энергией.

«Постой! Ты не имеешь права!»

Показалось, или в голосе Книги действительно промелькнул страх?

Я не отвлекался. Эмоции отключились. Теперь я снова был тем колдуном, которого когда-то нашёл Посланник, – колдуном, не знающим Книги. Разве что знал я теперь намного больше. Семьсот лет назад такое заклинание было мне не по силам.

Когда последнее слово было вплетено в паутину, я ещё мгновение наслаждался её совершенством, затем запустил заклинание и открыл глаза.

Марина всё так же лежала на кровати, но только лицо её стало спокойным, а щёки порозовели. Я припал ухом к груди и услышал слабое биение сердца. А потом шум вдыхаемого воздуха. Она дышала!

Спустя минуту она пришла в себя. Села, удивлённо озираясь. Её взгляд остановился на мне.

– Марк?

Обнимая её, я прошептал:

– Всё хорошо, милая.

– Но Книга…

«Убей её!»

Эта команда необычайной силы едва не смяла мою волю. Да наверняка смяла бы, если бы я не ждал чего-нибудь подобного.

Я повернулся к Книге.

– Господи, прости меня, грешного!

«Что ты собираешься делать?»

Быстрое движение пальцами левой руки – и святыня мгновенно вспыхнула. Через пару секунд на её месте остался лишь дымящийся пепел.

– Больше ничего, – ответил я.

Я знал, что в этот миг потерял бессмертие. И я также знал, что есть на свете цена, которую я не могу заплатить. Теперь знал.